Апраксин, Александр Дмитриевич (1851-1913). Полтина за рубль: Очерки из современной купеческой жизни.
В трактире Егорова.

«… Семен Ильич Холмов не дал Зубину договорить и заявил:
- Ты, брат, помни, ведь я скоромнаго не ем, я ведь не нонешний.
- Помилуйте-с, Семен Ильич, — ещё раз повторил тот, я ведь прекрасно понимаю, да и сам тоже соблюдаю…
- Ну ты, я полагаю, соблюдаешь, — только не очень. Поди всяко случается.
Иван Герасимович улыбнулся, впрочем, хорошенько не зная, шутит ли с ним почтенный старик или корит его? Чтобы переменить разговор, он поскорее спросил:
- Но рыбное можно-с?
- Насчет рыбнаго сегодняшний день могу. – ответил тот убежденно. – Я без рыбы пощусь, только первую и Страстную неделю, да по средам и пятницам круглый пост.

Половой стоял и ждал.
- Не пожелаете-ли скушать селяночку жидкую, на польский манер, из разной рыбы? – спросил Иван Герасимович.
- Что-ж, можно и селянку.
- Так слышишь, молодец, закажи повару селянку получше… Да нельзя-ли будет расстегайчик с рыбкою и с вязигою, Семен Ильич?
- Давай и расстегая.
-После селяночки чем изволите распрядиться? – продолжал спрашивать Зубин, весь обращенный в почтительность при своей беседе со стариком.
Холмов думал.
Его старое лицо, окаймленное бородою, слегка улыбалось, когда он вдруг обратился к половому с вопросом:
-Небось, карасики живые найдутся, молодец?
- Самые животрепещущие-с! – воскликнул тот, обрадованный, что и ему, наконец, удалось слово вставить.
-Желаете-с? – опять спросил Зубин, не сводя глаз с лица Холмова.
- Парочку надо заказать.

Тогда половой окончательно воспрянул. Он быстрою скороговоркой повторил заказ.
- На первое, стало быть, селянка польская из разной рыбы будет, на второе расстегай, или может вместе прикажете подать?
-Конечно вместе!- приказал старик.
- Опосля того два карасика поджарить. На закуску ничего не прикажете?
Холмов ответил, обращаясь, впрочем, не к слуге, а к Ивану Герасимовичу.
- Водки не пью, а еды и без того заказано много. Ты ежели хочешь, для себя спроси.

Но и Зубин отказался.
Он вообще легко и охотно подчинялся привычкам Холмова, потому, что ждал от него великих и богатых милостей. Но говорить о деле нельзя было. Старик категорически заявил, что разговор будет после еды. Тем не менее он выспрашивал Ивана Герасимовича о его делах, а тот отвечал ловко, без запинки и смотря ему с послушной преданностью в глаза.
Наконец подали заказанное.
Оба купца встали, усердно перекрестились и принялись за дело. Холмов ел медленно, прожёвывая толково, смакуя и как-бы отдыхая по временам. Зубин аккуратно во всем подражал ему.
Между первым и вторым блюдом был довольно продолжительный антракт. Все это томило Ивана Герасимовича, но он и виду не подавал.

Подали карасей. Их ел еще продолжительнее старик. Он осторожничал из-за множества мелких костей и ничего не оставлял, добросовестнейшим образом обсасывая каждый кусочек, а потом изредка заедая рыбу вкусно-сжаренною шариками картошечкою.
Ни вина, ни пива он не пил, а по окончании еды спросил кислых щей. Когда-же всё было со стола прибрано, он отвалился на спинку своего стула и обращаясь к Ивану Герасимовичу, спросил:
- Так, сколько-ж денег у тебя не хватает? Говори…»